2508

По Заполярью без дороги

Здесь можно за несколько дней не увидеть ни одного человека, а потом выйти к руднику, где добывают камни-самоцветы. Здесь есть болота, усеянные огромными валунами, и леса из деревьев размером с бонсаи...
Поделиться

Здесь пейзажи меняются так же быстро, как и погода, здесь есть бескрайние поля голубики и заросли грибов подосиновиков, а на берегах всегда холодных и прозрачных рек то и дело встречаются следы медведя и росомахи. Здесь можно за несколько дней не увидеть ни одного человека, а потом выйти к руднику, где добывают камни-самоцветы. Здесь есть болота, усеянные огромными валунами, и леса из деревьев размером с бонсаи. Здесь горы бесконечно прекрасны, и среди них прячется плато, на которое никогда не приходит весна…

Я отправился на просторы Кольского в составе ежегодной спортивной экспедиции “Арктик-трофи”, стартующей из Мурманска уже в девятый раз. Наш маршрут подразумевает преодоление максимально сложного бездорожья, а потому все автомобили специально подготовлены: забор воздуха выведен на крышу, агрегаты дополнительно защищены, а на колесах — вездеходные покрышки большого размера. Все экипажи готовы к автономной жизни в лесу на протяжении десяти дней.

Поселок Верхнетуломский — последний населенный пункт на нашем пути, тут мы уходим на просторы бездорожья за полноводную реку Печу. Раньше через нее был мост, на другой стороне — делянки, но лес вырубать перестали, мост рухнул, и единственный путь — вброд. Воды больше метра, дно каменистое, ширина — метров семьдесят. Но если придерживаться правильной траектории, брод оказывается проходимым и совсем не страшным. “Уазик” выбирается на берег, и дикая тайга принимает нас в свои объятия.

Дорога временами расходится, а мы, поглядывая на компас, движемся на юг — в сторону реки Колны. При виде каждой полянки с грибами выработанный в Подмосковье инстинкт велит остановиться и набрать подосиновиков на ужин, но тут этих полянок столько! Да и мурманчане, с которыми я еду в одном экипаже, советуют не торопиться — все равно вечером будем разбивать лагерь на одной из таких полянок, так что грибы можно будет собирать прямо на месте.

Наутро, умывшись в прозрачной холодной реке и утолив жажду из нее же, двинулись дальше. Дорога, по которой ехали накануне, закончилась почти сразу за Колной. Просто растворилась в редколесье на склоне холма. Судя по остаткам старых пней, здесь когда-то была вырубка и потому — тупик. Но наша цель — Колозеро, затерянное где-то дальше к югу, а потому, взяв направление, экспедиция пошла своим путем. Под холмом расстилалось клюквенное болото. Ягоды еще не совсем поспели, лишние трудности тоже были не нужны, а потому решили подняться выше и пройти по склону. На спуске опять попалась болотина, правда, больше страшная на вид, чем в реальности. Но это выяснилось только после успешного ее преодоления. Гораздо больше сложностей доставил зимник. Этой дорогой можно пользоваться, только когда ее занесет снегом и все промерзнет. Летом и осенью зимник — просто просека шириной метров двадцать с кочковатой хлябью под ногами. Ехать по нему нельзя — моментально проваливаешься в топь. Широкой извилистой лентой он куда-то движется сквозь заболоченный лес, прямо на нем растут брусника и водяника… Сложно представить, как это выглядит в “сезон” и насколько он проходим полярной ночью. Сейчас его не используют, а когда шли лесозаготовки, по первым сильным морозам трассу сначала набивали гусеничными вездеходами, а затем раскатывали мощными грузовиками-лесовозами. Нам же требовалось его пересечь и найти проход через болота на другой стороне. Пешая разведка затянулась, но без нее времени потеряли бы больше. К закату мы все-таки вышли на еще один зимник, ведущий точно на Колозеро, а так как по краю почва была все-таки относительно твердой, то так прямо по нему и поехали. На берегу зимник уходил на лед, то есть в нашем случае на водную гладь, а мы поставили палатки прямо на болоте и разложили костер на узкой песчаной полосе пляжа.

Утром появилась лодка со зрителями: местные рыбаки, остановившиеся на противоположном берегу, ночью заметили наш костер и заинтересовались — на этой, болотистой, стороне обычно никто никогда лагерем не останавливается. Каков же был их шок, когда они увидели вместо лодок автомобили. По их словам, мы были первыми, кто добрался сюда по суше. И это похоже на правду. В благодарность за зрелище мужики оставили нам рыбы, и последующие два часа были посвящены ее чистке. Вопрос с питанием на день отпал сам собой. Кстати, о рыбе. В реках и озерах Кольского ловятся окуни и щуки, налимы и сижки, кумжа, гольцы и даже семга.

Дальнейший путь лежал по кромке воды. Благодаря твердому дну и небольшой глубине два километра водной дороги стали приятным развлечением. А затем — опять на болотистый берег и в гору — за ней, если верить карте, нормальная грунтовка к рыбачьим домикам. Эта “грунтовка”, временами напоминающая каменную осыпь, показалась нам отличной дорогой после того, что было до нее. Моховое болото, зимник и невесть откуда взявшийся ручей, бесконечные разматывания лебедки… А потом — вперед и вверх на склон. Лежащие поперек пути бревна, опасные крены и острые камни… До предполагаемого места ночевки ехали уже по темноте, когда над горизонтом встал огненный шар луны, а в зените сверкали зеленые сполохи полярного сияния. Красота северного небосвода была нам достойной наградой за все испытания.

Призраки коммунизма

Поселок Куцколь, стоящий на берегу одноименного озера, когда-то был центром крупного лесхоза. На въезде в него нас встретили остатки крупного и когда-то хорошо оборудованного гаража с громадной эстакадой, ныне больше похожей на виселицу, и обломки ржавого железа, из которых можно было бы собрать целую автоколонну специальной техники. Всех жителей выселили отсюда лет двадцать назад в Мончегорск: лесхоз закрыли, так как продолжать лесозаготовки и вывозить напиленное оказалось дороже. Сюда было действительно не проехать. Та дорога, которой воспользовались мы, оказалась относительно несложной — из-за сухой погоды. Но она вела на запад. А вывозить лес надо было на восток, в направлении Мончегорска и асфальтовых трасс — к цивилизации. И нам теперь надо туда же…

Еще недавно в Куцколе жили два человека, но этой зимой лесник замерз. Остался только бывший геолог Володя, ушедший в лес от мирской суеты. Он поправил несколько уцелевших домов, поддерживает их в порядке и сдает приезжающим по зиме рыбакам. А в остальное время охотится и ловит рыбу.

Через несколько километров грунтовка уткнулась в болото, заваленное камнями. Скакать по ним предстояло километров пятьдесят. Кое-где попадалась откровенная топь, но дорогу по валунам можно было различить. Машина подпрыгивала как мячик, скрипела, и на подвеску то и дело обрушивались глухие удары. Незадолго до того, как закрыть лесхоз, здесь через все болото проложили деревянную дорогу — с прочным бревенчатым основанием и толстым дощатым настилом. Сколько дерева и денег зарыли в торф, не знает никто. Дороги хватило только на одно засушливое лето. Начались торфяные пожары, и свежевыстроенная магистраль частично сгорела. Пользоваться ею перестали — так и бросили. Серые торчащие в разные стороны обломки деревьев с огромными коваными гвоздями до сих пор лежат, но ехать по ним невозможно.

Приближение к Мончегорску мы сразу заметили по ландшафту. Рельеф пошел вверх, а дорогу как-то внезапно обступил мрачный мертвый лес. Корявые стволы без листьев и коры простирались насколько хватало взгляда. Это — результат выбросов никелевого комбината, расположенного в городе, одного из двух самых экологически вредных предприятий на полуострове. Но, судя по всему, в последнее время выбросы стали хоть как-то очищать: среди серых теней местами уже пробиваются молоденькие елочки. Знали бы вы, как приятно было их видеть в этом царстве Аида! В душе даже пробудилась надежда на торжество человеческого разума и могущество природы.

По маршруту предстояло двигаться на юго-восток за реку Умбу, но мост через нее, как выяснилось, накануне рухнул под тяжестью какого-то гусеничного вездехода. А глубина реки не допускала даже и мысли о форсировании вброд. Поэтому задумку на ходу изменили и двинулись в сторону поселка Ревда вдоль старой железной дороги, построенной в тридцатые годы между бериевскими лагерями. Путь то и дело перерезали многочисленные речки и ручьи, сбегавшие с гор со странным названием Ловозерские Тундры. И лишь уцелевшие лагерные прожектора да обрывки ржавой колючей проволоки по сторонам порой нарушали гармонию яркого осеннего леса.

Золотое междугорье

Наутро до общего старта небольшой командой мы поднялись в горы к вершинам — встречать рассвет. И совершенно не пожалели о недоспанных часах. Во-первых, стало ясно, что на высоте Тундры — действительно тундры, а то и вообще каменистые пустыни. А во-вторых, наградой за героизм были сказочные виды и фантастические ощущения от езды по геологическим дорогам. Иной раз в лобовое стекло было видно лишь небо… Мы покорили одну вершину, по узкому перевалу перебрались на другую — и с нее открылся вид на Сейдозеро — священное место лопарей. И недоступное для многих пеших туристов, не говоря уже об автомобильных. Обычно осенью это озеро скрыто за пеленой тумана, но тут оно было как на ладони. И это при том, что другие окрестные озера все были как будто под слоем ваты. Духи гор проявили к нам благосклонность… Но пора было возвращаться.

Теперь вдоль берега Умбозера нам предстояло перебраться из Ловозерья в Хибины. Свернув с “белазной” дороги и проехав через бывший склад боеприпасов, мы вышли к реке Суре. Мост через нее когда-то был проезжим, но теперь он годился разве что для пешеходов. Пришлось форсировать водную преграду вброд и выезжать на топкий берег с помощью лебедки. Дальше, до Волги-речки — короткой, но глубокой протоки между озерами, — несколько километров шла отличная грунтовка с одной-единственной грязевой ванной. Затем мы съехали на широкий песчаный пляж, с которого открывался великолепный вид на оба горных массива. Более крутые склоны поросших лесом Хибин смотрелись живописнее сурового Ловозерья, со стороны которого к тому же надвигалась мрачная туча. По Умбозеру катились волны и разбивались о берег у моих ног. Я вспоминал Айвазовского.

Каменистая дорога вдоль Хибин то поднималась вверх, то спускалась до самой воды и в конце концов привела на действующий рудник и вышла на отличную “белазную” магистраль. По сравнению с БелАЗами наши внедорожники казались букашками. Жаль, было уже темно: мощности вспышки не хватало, чтобы высветить и снять гигантский самосвал. Когда же мы поднялись из карьеров к центральной базе и я увидел “белазную” АЗС… Представьте себе открытые ворота высотой метров десять, а на самом верху — толстенный рукав топливораздаточного крана! Интересно, сколько солярки входит в бак такого грузовика?

Кстати, проезжать через рудник можно на совершенно законных основаниях. Хотя на проходной стоит шлагбаум, вам его откроют и на въезд и на выезд в любое время, кроме пересменок, которые длятся с 7 до 9 утром и вечером. Достаточно сказать, что едете на рыбалку.

Асфальтовое шоссе привело нас из рудника в Кировск, на родину Венедикта Ерофеева. Город встретил нас морем огней — так казалось по крайней мере после леса. Но задерживаться в нем мы не стали и вновь двинулись в горы, чтобы разбить лагерь неподалеку от Полярно-Альпийского ботанического сада. Это самый северный ботанический сад в мире, обладающий уникальной коллекцией растений, приспособленных к местным суровым условиям. Тут растут даже ананасы, правда, в теплицах. Но все равно впечатляет.

Оставался последний день — еще один переход через Хибины и выход к трассе в районе Оленегорска. Напоследок полярная природа решила одарить нас буйством красок и видов. Несколько бродов, несколько болот — и вот уже мы на Мурманском шоссе. Экспедиция закончилась. Возвращаемся в город — отмываться, ремонтироваться… Все впечатления, воспоминания всплывут позже. А пока в душе, как звездочка на фюзеляже, остается одно лишь слово “Арктика” и ощущение того, что ты прошел через все испытания и видел то, что недоступно остальным. Тем, которые никогда не рискуют.