Прокатившись по дорогам Белоруссии и Польши где-то в районе 50-й параллели осознаешь, что нашим братьям-славянам — коллегам по баранке — далеко не все, как нам, параллельно. И чтобы удивиться тому, что привычно для них, но непривычно для нас, надо лишь провести параллели…
Дороги вдали от автомагистралей в Польше, как правило, узенькие. По одной полосе в каждую сторону. Едва увидишь перед собой лениво ползущую фуру, оторопь берет: при наличии сплошной разметки тихохода не обогнать. Неужели до немецкой границы так и придется сидеть у нее на хвосте?
Ан нет. С правой стороны почти на всех таких — второстепенных — дорогах есть обочина. Не такая, как в нашем привычном виде — раздолбанная и поросшая чертополохом, а очень даже цивилизованная — хорошо асфальтированная и позволяющая многотонной фуре слегка сместиться правее, чтобы предоставить возможность любому желающему себя опередить. Да и пунктирная разметка, отделяющая полосу от обочины, позволяет на эту обочину безнаказанно заехать. А потому, увидев нас в зеркало заднего вида, водитель фуры немедленно принял правее, освободив нам дорогу на Запад.
Тотчас же нарисовалась другая — привычная — картинка: подмосковная дорога с одной узенькой полосой в каждую сторону. Обгон запрещен. Сплошная. Тяжело дышащий грузовик собрал за собой целую колонну легковых. Ему бы принять правее, а нельзя — разметка не позволяет. Да и за движение по обочине — полторы тысячи рублей штрафа. При его-то зарплате! Вот и вылетают у нас нетерпеливые на встречную… Кстати, о встречной. На второстепенных польских дорогах, как и у нас, знак «Обгон запрещен» возникает всегда неожиданно. Но никогда не вселяет ужас в тех, кто выехал для обгона и до знака не успел вернуться восвояси.
Разметка на польской дороге позволяет ехать по встречной еще метров сто, чтобы, увидев знак, запрещающий обгон, каждый мог спокойно совершить безопасный маневр — вернуться на свою полосу. И опять злая память рисует жуткую картину: третье бетонное кольцо (сколько их таких по России…), через прерывистую идешь по встречной на разрешенный обгон. Вдруг с правой стороны из кустов вырастает знак «Обгон запрещен». Лихорадочно тормозишь и начинаешь искать местечко между едущими с правой стороны машинами. А местечка-то и нет… Хоть взлетай!
Ужас усугубляется кошмаром: на обочине уже поджидает бравый инспектор с приготовленными протоколами. Если повезет, на первый раз отделаешься штрафом в пять тысяч рублей. Не повезет (что чаще…) — как бесправная личность будешь полгода ходить пешком…
* * *
Хорошая привычка (она же — правило) — даже средь бела дня включать на российских дорогах ближний свет фар — на польских дорогах мною была почему-то утрачена. Но долго расслабляться не давали местные пешеходы: издалека увидев автомобиль со «спящими» фарами, они наперебой показывали жестами — мол, включи.
— Какие заботливые, — восхитился кто-то из моих пассажиров. — Спасают от штрафов!
Поначалу в такую заботу о нашем кошельке мы свято поверили. Но потом совершили открытие: полякам наш личный бюджет — до заднего места. Их напрягает опасность, которую мы создаем на дороге. Они хорошо понимают, что под наш неосвещенный автомобиль могут запросто угодить их близкие или друзья. О них и заботятся… И сразу в памяти всплывает картинка: у московского ресторана подгулявший джентльмен пытается сесть за руль. Прохожие улыбаются — прикольно… Кто-то снимает на мобильник. Посетители ресторана, разглядывая сцену через окно, делают ставки: с какой попытки дядька тронется. Дядька тронулся. И с благословения толпы поехал убивать наших детей…
* * *
Заправки в Польше (как, впрочем, и в большинстве европейских стран) ничем не отличаются от наших. Но только на первый взгляд. Есть принципиальное отличие, которое знакомо далеко не каждому путешественнику из России и потому нередко заставляющее оконфузиться.
После внедрения пистолета в бензобак мы по привычке бежим в магазин, на ходу отсчитывая зарубежные бабки. Суем кассиру и мямлим что-то вроде «на все!».
Кассир не понимает. Хотя и русским владеет едва ли хуже нас.
Тотчас же получаем урок:
— Вы сначала залейте сколько надо, а потом платите.
С выпученными глазами и мятыми купюрами возвращаемся к машине. Заправщиков в униформе нет. Поэтому пистолет куда надо суем сами.
Один из наших «проводников» — Анджей, разбуженный суматохой, протирает глаза и наставляет:
— У нас платят только за уже налитый бензин.
Шутки ради задаю Анджею крамольный — исключительно российского происхождения — вопрос:
— А если бензин залить и не заплатить?
Анджей просыпается окончательно:
— Хм… Такое даже на ум никому не придет.
* * *
Как по дороге домой пересекли белорусско-российскую границу, даже не заметили. Нет ее — границы. И о возвращении на Родину в первую очередь узнали благодаря… гаишнику.
Приказным тоном его жезл взлетел прямо перед машиной. Остановились. Лейтенант Луковенков нечленораздельно представился и потребовал документы. Получив набор бумажек, он долго и внимательно их изучал, обошел машину кругом, расстроился, что не обнаружил ничего крамольного, и разочарованно документы вернул.
После белорусских и польских дорог, не знающих оккупации придорожными полицейскими, смоленский инспектор показался нам уже диковиной.
Завязался разговор на вечную и уже избитую тему «а зачем останавливал-то?».
— Просто документы посмотреть…
Дискуссия переросла в нешуточный спор. Младшенькому пришел на подмогу старший — лейтенант Кондабаров. Оборону заняли уже вдвоем. Предложение тоже предъявить свои документы младшенький принял в штыки.
— Да о чем с ним говорить, — возмутился Кондабаров, — ты же видишь, лейтенант, водитель пьян! От него водкой за версту разит! Давай двух понятых…
На шум за окнами мои пассажиры окончательно пробудились.
— Так мы уже дома? — вяло протянул один.
— А ты еще сомневаешься? — зевая, ответил другой…
* * *
Оглядываясь на четыре тысячи пройденных километров, ловишь себя на мысли: разница между нами — сидящими за рулем в ближнем и не очень дальнем зарубежье — не просто в мозгах, привычках и часовых поясах…
Между нами много больше — разница во Времени…