Соленая селедка — это понятно. Но ведь еще жареная и вареная! Груженые ялики подходят к причалу, селедка помельче — сантиметров по двадцать — летит за борт кормить чаек. Приемщик взвешивает, скупает по 25 руб. кг. Это же надо было мне, ценителю всяких безе и бланманже, попасть на селедку… Но тут начали подвозить клубнику.
Буйство клубники, выросшей на дунайском иле, сдобренном пометом цапель, бакланов, пеликанов, — это ли не повод проехать полторы тысячи километров в один конец? При том, что клубника краснодарская по вкусу становится хуже испанской, повод превращается в причину. В том же салоне «КМ/Ч» беру тот же Opel Zafira, 1,8 л, изитроник.
До самой украинской границы оповещение налажено на совесть — встречные мигают одна за другой. Рулишь одной рукой, вторая без конца взмахивает — спасибо. Патруль проехали, дальше уже с тебя — мигнуть, со встречного — взмахнуть. Узкая раздолбанная дорога провоцирует на межфурный слалом, сплошная линия разметки удерживает из последних сил. При всем при том ехать здесь гораздо легче, чем не только по ростовской трассе после Тулы, но и по рижской магистрали в кавычках после Волоколамска.
В Сеньковке сходятся границы трех государств — России, Украины, Белоруссии. В честь этого поставили стелу, на открытие приезжали три президента, окрестности помыли, дороги отремонтировали. На российской территории явно недостарались, зато на украинской постарались — по ту сторону Сеньковки все сияет до самой Одессы.
Зато дальше — шикарная многополосная Е95 с перилами. Умереть от скуки не даст украинское радио. Новыми красками заиграла «Ты ж мэнэ пидманула» — шикарное караоке. Особенно загон, я еле успевала, от усиленной артикуляции подпрыгивала на сиденье. Зато потом — протяжно: «Зранку и до но-очи тильки твои о-очи…» Красивая песня, да и я с выражением старалась — в пустой машине на пустом шоссе чего ж не покривляться!
Если не планировали устраивать из ночлега целое мероприятие, постарайтесь, чтобы вас сморило у одной из АЗС «ОККО». В углу размечена парковка, где елочкой стоят машины с уснувшими водителями. Кафе, магазин, свежепомытый ряд умывальников в туалете, стандарт Макдональда соблюден.
Я первый раз еду по Украине одна — и даишники притихли. За Одессой подсела дама-орнитолог — тоже не доставали. А как мужики в машине — так проходу нет. Наша цель — Измаил, затем Вилково, на которое настоятельно советовали посмотреть экологи из фонда «Дерсу Узала». На 1844-м километре сюрприз — 7 километров молдавской территории. С той и другой стороны — пограничные посты, на одном дают бумажку, на другом забирают. Больше ничего, потому что дорожное полотно осталось украинским, и с него на этом отрезке нельзя съезжать. 1911-й километр — Сарата, по-румынски «соль». Здешний соус особенно хорош для вилковской рыбы.
— Дивчата, курочка ще горячая! — зазывают придорожные торговки в Михайловке на 1918-м километре. Нет: мне творог, орнитологу — брынзу.
После села Суворово на 1998-м километре идем на второй передаче, всматриваясь в обочины. В них могут торчать суслики! Если не заметили — встаньте. Они вылезут по пояс, если не будете шевелиться. Тушку не сразу разглядите, но глазенки из травы блестят черными бусинками. Место так и называется — колония сусликов. Придорожные столбы утыканы гнездами с торчащими в них аистами.
2001-й километр — город Измаил. Улица Горького, конечно, есть, зато центральный проспект — не Ленина, а Суворова. Но памятник Ленину на нем все же стоит. И Суворову, с глазами великомученика, или так кажется снизу. Дети шли из музыкальной школы, девочка Таня сыграла нам на скрипке. В самом старом здании — мечети XVI века — диорама «Штурм крепости Измаил». «Скорей Дунай остановится в своем течении и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил», — заявил турецкий паша. Чем разозлил нашего Александра Васильевича: «Штурм, и немедля». Даром шестьдесят уже исполнилось. Общество собралось не хуже, чем потом в Бородино: Суворов, Кутузов, Потемкин, Дерибас. «На такой штурм, как штурм Измаила, можно решиться только раз в жизни», — заключение генерал-аншефа. По условиям мирного договора крепость потом пришлось разрушить, а жаль.
Нам в Старую Некрасовку, что в двух километрах, вам советую туда же, в корчму «Бессарабское подворье», есть и спать. Фонтанчики, пруды с утками, лягушками и рыбой, плакучие ивы, цветник с огромными — оранжевыми! — маками, как будто из пергамента. Разных размеров столовые закутки, с каминами и пианинами. Здесь хозяйничает Валентина Пипа, непоседливая травести в кедах и пончо, с распахнутыми глазами и вечно изумленными бровями.
Каждый год на День Победы Валентина устраивает обед для ветеранов. Сегодня как раз 9 Мая, мы с утра на кухне.
— Сколько их, посчитали? 40? Ты чувствуешь — с каждым годом прибавляются! А-а, раньше не все приходили… Кто-нибудь, уток загоните в пруд! Обгадят все дорожки — гостям как ходить?
— Кто я по национальности? А хрен его знает! Столько наколопуцано! Папа молдаванин, мама украинка, дедушка итальянец, бабушка румынка. А я, получается, русская!
Это как говорят: если взять турка, перемешать с греком, потом с русским, потом с украинцем, то тогда и получится чистокровный античный грек.
В Старой Некрасовке находится какой-то пуп земли, установлена стела. Без слова «триангуляция» трудно что-либо понять, поэтому читайте сами, что на стеле написано: «Южный предел Дуги меридиaна 25° 20’ от реки Дунай до Океана Ледовитого чрез Россию, Швецию и Норвегию... Постоянно трудясь с 1816 по 1852 измерили геометры трех народов. Широта 45° 20’ 28”».
Пришлось прервать тетушек у стоящей рядом продуктовой палатки в момент обсуждения собаки одной из них, которая обиделась на хозяйку и — гля — сидит вся раздутая. А мне объяснили, что здесь то ли что-то с чем-то сходится, то ли что-то с чем-то совпадает, и таких точек на земле всего три.
С утра все старые и молодые некрасовцы нарядились и вышли на центральную площадь, к памятнику погибшим на войне. Я тоже туда иду, меня тоже приветствуют: здрасьте, с праздничком! Перед памятником усадили дедов с медалями и орденами, напротив выстроили школьников в белых рубашках и школьниц в белых бантах и белых гольфах. Родители и соседи — подальше. Радость у всех, музыка, песни про солдата Алешу — они и не знают, что у нас про них пишут. Меня слеза пробила на это все. Блин…
У нас теперь — Килия, при древних греках — крепость Псилон. Подвезли голосующих — Иван Петрович Полубудкин с женщиной и гитарой, пели для ветеранов. Спел и нам свою песню про родной Измаил.
Через 6 километров — Николаевская церковь в Килие. Подземные ходы вели в Румынию, до нее тут меньше километра. Говорят, две телеги могли разъехаться в том подземелье. Возле памятника Ленину недавно нашли пушку под водой. На румынской стороне — Старая Килия, оттуда по праздникам доносятся песни-пляски. И там и здесь живут липоване — русские старообрядцы. Исконного липованина легко узнать по окладистой бороде.
Через путешествие по дельте Дуная красной нитью проходит селедка. Чем выше по Дунаю, тем вкуснее селедка. Так что килийская считается вкуснее вилковской. Ужинали у липованки Ани. На столе, естественно, селедка, час назад засоленная, и селедочные котлеты. На сладкое — житные пряники.
По дороге в Вилково не гоните, а то не увидите цаплю на взлете: длинная шея в полете складывается буквой S, и цапля превращается в обычную на вид ворону.
Вилково — маленький город в самой дельте Дуная. Новая часть — материк, старая — острова между гирлами. Острова перекопаны ериками, так у них называются каналы. А мы едем по гирлам. Понятно, уже не на Zafira, а на старообрядческой маломощной моторке, точь-в-точь по форме — ялик запорожских казаков. По ходу из прибрежной травы взлетают бакланы и цапли, за поворотом в воде сидит целая колония пеликанов. Тишина, рай на земле. Начинаешь говорить — лягушки подхватывают, а вечером особенно, такой ор начинается, своего голоса не услышишь. Май — брачный период у лягух.
Вокруг загрохотало, пеликанов как ветром сдуло. Это приехали егеря уже на мощной моторке, заповедник все-таки.
Стелой отмечен нулевой километр — граница между Дунаем и Черным морем. Проверила: водичка в гирле еще пресная, а за стелой уже соленая.
Липованка Лена готовит уху из сома и пеленгаса. А едят у них следующим образом: бульон — из кружки, рыбу — из тарелки. Бульон такой жирности, что, по мне, можно только хлебные мякушки макать — и скорее закусывать вареной селедкой. Кроме меня, ортодоксальной сладкоежки, едоков с материка не было, так что это было равносильно кормлению вилковских рыбаков гоголем-моголем вприкуску с шариком пралине. Тем ценнее мой вердикт: сибас, к примеру, рядом не стоит с вилковской вареной маечкой.
По пути в 81 километре от Одессы — Белгород-Днестровский. Офиусса, Алба-Юлия, Фегер-Вар, Ак-Либо, Мон-Кастро, Четате-Алба, Тира, Аккерман — это он и есть, а Тирос — это Днестр. Сохранились не только крепостные стены, но и цитадель со всеми переходами и укреплениями. Внутри — клуб реконструкции. Если договоритесь с руководителем, можете принять участие в штурме аккерманской крепости.