Большинство наших автовладельцев уверены, что служба ГАИ создана для того, чтобы как можно больше усложнять жизнь моторизованного россиянина: запрещать проезд, эксплуатацию транспортного средства, стоянку и остановку и много чего еще. А между тем гаишники умеют и разрешать! В системе ГИБДД есть целое подразделение, в названии которого присутствует слово “разре-шительный”. Как и на что можно получить у инспекторов “добро”, наш корреспондент Елена НОВИКОВА попыталась выяснить у начальника контрольно-разрешительного отдела при УГИБДД Москвы подполковника милиции Виталия ПАЦУКА.
— Виталий Николаевич, каковы функции вашего отдела?
— Оформление пропусков на въезд в зоны с ограниченным движением, согласование перевозок особо опасных и крупногабаритных грузов, размещения наружной рекламы.
— К особо опасным грузам в первую очередь относится, наверное, бензин?
— Бензин не входит в категорию опасных грузов, перевозки которых согласовывают с нами. Мы занимаемся особо опасными. Это, например, взрывчатые, ядовитые, радиоактивные вещества...
— Их тоже перевозят по Москве?
— А как же: у нас огромное количество предприятий, использующих в работе особо опасные вещества.
— И где они дислоцируются?
— Любая стройка может использовать, к примеру, взрывчатое вещество. Таких организаций в Москве очень много.
— Вы разрешаете им ездить днем?
— По-разному. Есть грузы, которые ночью перевозить не рекомендуется в связи с ограниченной видимостью. Вообще опасные грузы в темноте перевозить нельзя. Но у Москвы своя специфика.
— Как происходит процедура выдачи разрешения?
— Мы проверяем все документы по определенному перечню, выбираем время и маршрут перевозки, подразделение технического надзора осматривает транспортное средство.
— Есть какие-то грузы, которые вы всегда запрещаете провозить по Москве и с просьбой сделать это к вам лучше не обращаться?
— Как же мы можем запретить перевозить грузы, предназначенные для предприятий? Таких не существует. Другое дело, условия перевозки бывают очень сложные. Можем запретить какие-то условия, но не саму перевозку.
— А как же, например, ртуть?
— Да хоть тринитротолуол — все равно же надо перевозить. И потом, что такое ртуть? Это далеко не самое ядовитое вещество.
— Какой самый опасный груз, перевезенный в прошлом году?
— Не знаю, что опасней — грамм ртути или тонна бензина.
— И сколько машин в сопровождении?
— Как правило, одна. Но это определяется для каждого конкретного случая.
— Иногда ночью приходится видеть огромный трейлер в плотном окружении автомобилей с мигалками. Что это такое?
— Какой-нибудь груз особой важности. Помните, правительство Москвы купило проходческий щит для тоннеля в Лефортове? Его перевозка была для нас самой тяжелой операцией в прошлом году. Это была колонна из десятка машин большой грузоподъемности. В Москве таких нет, пришлось пригонять из других регионов. Как выяснилось, двести тонн в Москве возить не на чем. Сначала тренировались на металлических болванках тех же габаритов, чтобы посмотреть, как транспорт впишется в повороты, переедет через мосты. Дорога была специально размечена линией, по которой следовало ехать. Чуть влево-вправо уже нельзя — опасно. Можно провалиться в колодец, съехать в Москву-реку или еще что-нибудь. Поэтому машин сопровождения было в два раза раза больше, чем самих грузовиков.
— Щит перевозили ночью?
— Конечно, с двенадцати до четырех. И тренировались ночью.
— Движение перекрывали?
— Не только движение перекрывали, но даже поднимали контактные провода. Впереди пускали машины с вышками, поднимающими провода перед колонной. Высота-то была пять метров, а провода висят на высоте четырех с половиной. Я неделю дома не ночевал, сам за всем следил. Слишком ответственная была операция.
— Вы смотрите, куда направляется груз?
— Да, конечно. И куда, и откуда. Иногда приходят сами заказчики, иногда перевозчики. Мы проверяем, как груз упакован, прошла ли машина соответствующую подготовку, есть ли у водителя свидетельство о допуске к перевозке опасных грузов.
— Вы обращаете внимание на водительский стаж?
— Для того чтобы водитель получил соответствующее удостоверение, он должен пройти специальную подготовку. Не имея стажа, он ее не пройдет.
— В правах у шофера должна быть отметка об этом?
— Нет, у него должно быть удостоверение о том, что он прошел специальный курс.
— Вы пропускаете кого-то немедленно, без очереди и в любое время?
— Конечно, если это что-то срочное, звоним на места, чтобы без согласования некоторых процедур быстро организовали перевозку. Например, прорвало трубу. На место аварии немедленно должен выехать кран. Если у него нет пропуска именно в то место, то придется дня три потратить на оформление. В таком случае мы сами обеспечиваем его проезд, даем сопровождение.
— То есть если случится авария, водитель все равно должен к вам приехать за разрешением?
— Не водитель, а ремонтная организация. И то не всегда. Иногда решаем все по факсимильной связи.
— Бывает, что вы кому-нибудь отказываете?
— Тому, кто не соблюдает предъявляемых требований. Например, приходят оформлять перевозку опасного груза, а лицензии на этот вид деятельности не имеет.
— То есть если не хватает документов?
— Не обязательно документов. Если какое-то условие не соблюдено.
— Осенью было введено ограничение на въезд грузовиков в Москву. Как по-вашему, уменьшилось ли их количество в Первопрестольной?
— Москва поделена на три зоны, ограниченные МКАД, Третьим кольцом и Садовым. В центр запрещено въезжать без разрешения автомобилям грузоподъемностью более одной тонны.
— Но, кажется, их не стало меньше.
— А по-моему, стало. Даже если хотя бы процентов на двадцать меньше, и то очень хорошо. Специальных постов, занимающихся контролем разъезжающих по столице большегрузов, нет. За этим следит обычный инспектор ДПС, у которого и без того много проблем. Скажем, в пробке, занимаясь “протяжкой” транспорта, он не станет останавливать “Газель”. За въезд под запрещающий знак штраф — пятьдесят рублей. Для водителя “Газели” проще заплатить, чем тратить время на получение разрешения. Для них страшнее не попасть в нужное место в нужное время, чем составленный протокол.
— Инспектора следят хотя бы за тем, чтобы полуторки не лезли в левый ряд?
— А это не запрещено Правилами. Влево им нельзя только на загородных магистралях. В городе они могут ехать где угодно. ГИБДД рекомендует водителям таких машин ехать в правом ряду. Остается уповать на сознательность, но с этим в Москве неважно.
— Давайте перейдем к рекламным щитам. Ваше разрешение не касается содержания рекламы? Если она покажется вам слишком агрессивной, вы разрешите ее устанавливать? Помните побоище на Манеже? Вдруг от одного вида какой-то рекламы у водителей снесет крышу?
— Содержанием рекламы занимается Москомархитектуры, мы следим за ее установкой. На содержание же можем повлиять только в тех случаях, когда изображение напоминает средства организации движения — знаки, светофоры.
— Кажется, я видела такое: на Ленинградке висела ужасно симпатичная реклама магазина. Щит был выполнен в виде заднего бампера с мигающим правым поворотником. Туда надо было повернуть, чтобы попасть в магазин.
— Это не совсем то. Вот если бы был изображен мигающий светофор, или стрелка только направо, или дорожный указатель...
— Психологам известны сочетания цветов, вызывающие расслабление, агрессию. Вы не можете за этим проследить с точки зрения безопасности движения?
— Нет, мы не можем на это повлиять. Есть закон о рекламе, рекламодателя можно привлечь к ответственности за вредное содержание. Но, повторюсь, это не в нашей компетенции.
— Висит ли сейчас где-нибудь придорожный щит, содержание которого вас сильно возмущает?
— Нет, вроде бы все в порядке. Ничего скандального не видел. К этому надо подходить гибко. Одно время на той же Ленинградке в районе “Аэропорта” стоял первый в Москве электронный щит с ярким изображением. Поступали жалобы от жильцов соседних домов, что свет от рекламы попадает в окна и мешает им спать. Оказалось, все дело в том, что, глядя на экран, люди переставали замечать обычную рекламу. А затем электронная реклама появилась по всему центру.
— И что, она не мешает жильцам?
— Вообще-то мешает, хотя по нормативам освещенности ничего не нарушено. Но ведь центр Москвы — это особая зона. Яркая электронная реклама украшает наш город. Почему мы должны погрузить его во мрак? Это специфика центра большого мегаполиса. Не хочешь с этим мириться — живи на окраине. Во всем мире так.
— Конечно, Москва должна быть красивой. Мы и сами в свое время из-за маленьких детей уехали из центра, подальше от беспокойных увеселительных заведений. Помню жуть начала девяностых — черные вымершие Бронные улицы, Патриаршие пруды...
— Да, надо переходить на современные средства рекламы. Я противник бесконечного числа фанерных щитов.
— Москва территориально поделена между рекламными агентствами? Или вы определяете место, где они могут размещать свою продукцию?
— Нет, нам приносят фотографии уже готового места: вид сбоку, сзади, спереди. Смотрим, не загораживает ли реклама дорожный знак, не мешает ли обзору, выезжаем на место.
— Кто хозяин столбов, на которые устанавливается реклама?
— Как правило, фирма устанавливает ее на свои конструкции. Если на столбах городского освещения, то это согласовывается дополнительно.
— Для этого надо арендовать землю?
— Нет, не надо.
— Существуют ли ограничения на размер рекламы?
— Ограничения есть только в некоторых зонах центра. А вообще — нет.
— Когда улицы украшают к празднику, на это время количество рекламных мест как-то сокращают?
— На время праздников многие рекламные фирмы участвуют в социальной рекламе. Например, “С Новым годом, дорогие москвичи!”
— Не проще было бы отгородить тротуар от проезжей части сплошным невысоким забором и на нем разместить рекламу, чем увешивать столбы щитами разных размеров?
— Как раз сейчас это уже начали делать.
— Что-то не заметила, где?
— Например, возле Центрального телеграфа. Да уже на многих центральных улицах. На этот счет есть постановление Правительства Москвы. Можете создать свою фирму и принять участие в конкурсе на оформление таких ограждений. Кроме того, они способствуют безопасности пешеходов.
— Какие отчисления от рекламы поступают в бюджет города?
— Мы не касаемся денежных вопросов, слава богу.
— Вы можете вспомнить какие-нибудь скандальные ситуации, связанные с установкой рекламы?
— Скандалы происходят между рекламными фирмами, где крутятся огромные деньги. Мы этих историй не касаемся. Делаем все, чтобы их не было.
— Какие параметры согласовывают с вами рекламщики?
— Во-первых, реклама не должна влиять на безопасность движения. У меня люди с утра садятся в машину и объезжают город. Смотрят, соответствует ли рекламное место предъявленной для согласования фотографии. Бывает, электронными средствами убирают со снимка дорожный знак. Или снимок старый, и все вокруг уже поменялось.
— Срок, на который устанавливается реклама, с вами согласовывается?
— Это не к нам. Но если щит старый, выцветший, грязный, мы можем дать предписание его демонтировать. Однако подобное случается редко.
— Щиты около ресторанов, мастерских тоже надо с вами согласовывать?
— Если они расчитаны на восприятие с проезжей части, то да.
— И в Москомархитектуры тоже?
— Все единым порядком. Другое дело, что мелкие заведения предпочитают утром выставить щит, а ночью убрать. За это не штрафуем, а предписание давать бесполезно. Зачем? Если скажешь убрать — тут же уберут. Только отъедешь — опять поставят.
— Кто несет ответственность за то, что во время сильного ветра щит падает?
— Рекламораспространители. Они разрабатывают крепление, рассчитывают прочность конструкции, предъявляют заключение экспертной организации, что она соответствует ветровым нагрузкам, снежным и т.д.
— Они что, продувают ее в аэродинамической трубе?
— Бывает, что и продувают. Не считая урагана, не было таких случаев, чтобы щит упал.