1237

Денег много не бывает

Кузбасские шахтеры угнали КамАЗ, посчитав, что предприятие от этого не обеднеет
Никто из нас не хочет или, быть может, просто не умеет жить честно. Нет, конечно, сейчас среди читателей обязательно отыщется правдоруб, который, ударив себя в грудь, заявит, дескать, я всю свою жизнь существовал исключительно по библейским заповедям. Но если покопаться в биографии подобных «моральных чистюль» более тщательно, то наверняка выяснится, что и они когда-то втихаря таскали булки с изюмом и чай из школьной столовой...
Поделиться

Никто из нас не хочет или, быть может, просто не умеет жить честно. Нет, конечно, сейчас среди читателей обязательно отыщется правдоруб, который, ударив себя в грудь, заявит, дескать, я всю свою жизнь существовал исключительно по библейским заповедям. Но если покопаться в биографии подобных «моральных чистюль» более тщательно, то наверняка выяснится, что и они когда-то втихаря таскали булки с изюмом и чай из школьной столовой...

Короче говоря, все мы одним миром мазаны. И даже устроившись на вполне приличную работу с хорошей по нынешним меркам зарплатой, начинаем мозговать на тему, как можно урвать у работодателя лишнюю копеечку, подсунув ему чек с автозаправки или мойки с завышенной суммой или внаглую присвоить себе то, что предназначалось для коллективного пользования.

Вот и двое кузбасских шахтеров тоже были не прочь поправить свое финансовое положение не совсем честным образом. Да вот загвоздка — украсть из забоя, даже если очень постараться, попросту нечего. Ну в самом деле, не распихивать же по карманам добытый уголек. Впрочем, выход из непростой ситуации был найден. Друзья-шахтеры заметили, что на угольном складе в избытке водятся КамАЗы, поэтому если один из них исчезнет, фирма не обеднеет.

На подступах к складу одного из шахтеров внезапно осенила мысль:

— А ведь у нас нет алиби. Что если кто-нибудь заподозрит в угоне именно нас?..

Операцию отложили. Через неделю начинающие угонщики «родили» алиби: один ушел в двухнедельный отпуск, другой взял больничный.

На четвертый день своих фиктивных каникул, когда к отсутствию парочки коллектив уже привык, наши герои вновь вернулись к складским грузовикам. Под покровом ночи через дырку в заборе они незаметно подобрались к одному из КамАЗов, вскрыли его, завели и помчались к проходной.

Деревянный шлагбаум в буквальном смысле слова разлетелся на части, причем один из обломков угодил охраннику в голову, от чего секьюрити на десять—пятнадцать минут отключился. Вернувшись в сознание, охранник побежал к телефону, набрал «02» и рассказал милиционерам об угоне.

Информация незамедлительно была передана экипажам ДПС. Всю ночь инспектора «отрабатывали» большегрузы, но безрезультатно. Тем временем на месте преступления трудилась опергруппа уголовного розыска. Сыщики внимательно изучили следы, оставленные похитителями. Как оказалось, узоры подошв точь-в-точь совпадают с протекторами сапог, выдаваемых на предприятии шахтерам. В отделе кадров по картотеке милиционеры выяснили, у кого из тружеников предприятия такой большой размер «лаптей» (45-й и 46-й размеры встречаются не так часто). Круг подозреваемых сузился до семи человек, однако как только сыщики узнали, что двое из них вот уже четыре дня как не появлялись в шахте, поняли: скорее всего данное преступление на их совести.

Версия подтвердилась. Возле дома одного из подозреваемых опера обнаружили КамАЗ, в котором о чем-то спорили двое молодых парней.

— Привет, мужики, — непринужденно начал разговор один из сыщиков угро. — Автомобильчик-то ваш?

Угонщики сразу поняли, кто ведет с ними диалог, и дали деру. Завязалась погоня, правда, длилась она недолго — на первом же повороте большегруз вынесло с дороги и он «поцеловался» с деревом.

Сейчас Виктор Парнасов и Михаил Головаченков поправляют свое здоровье в местной больнице под бдительной охраной. За испорченный КамАЗ руководство шахты уже предъявило угонщикам материальные претензии на сумму 27 000 рублей. Но это полбеды. Через неделю злоумышленники предстанут перед судом.

Обвинение настаивает, чтобы обоих приговорили минимум к 4 годам реального тюремного заключения.